Александр Усовский книга «Антинюрнберг»
Всего одна цитата из книги:
«Те, кто назвал действо, происходившее с двадцатого ноября сорок пятого по первое октября сорок шестого года в нюрнбергском Дворце правосудия, «Международным Военным Трибуналом» – безусловно, были большими любителями чёрного юмора. Потому что трибунал – это суд; судом он был во времена инквизиции, им же оставался в годы французской буржуазной революции; где-то с середины девятнадцатого века судом первой инстанции и органом аппеляции (с середины девятнадцатого века) трибунал являлся в судебных системах Франции и Италии; военный трибунал во многих странах мира решал (а кое-где и посейчас решает) судьбу проштрафившихся военных. В любом случае, до второй декады ноября сорок пятого года слова «трибунал» и «суд» были синонимами.
Двадцатого же ноября эти понятия радикально разошлись.
Ибо НЮРНБЕРГСКИЙ ТРИБУНАЛ – ЭТО НЕ СУД.
Нюрнбергский трибунал – это месть.
Нюрнбергский трибунал – это заметание следов.
Нюрнбергский трибунал – это лживый фарс, призванный навечно скрыть от возмездия подлинных виновников Второй мировой войны.
Главной его целью было не правосудие – но отмщение; во имя отмщения этот «трибунал» отмел подавляющее большинство норм судопроизводства и принципов уголовно-процессуального законодательства, выработанных мировой юстицией к середине двадцатого века; специальным Уставом этот «трибунал» избавился от всех обязанностей, лежащих на его «судьях» – оставив за собой лишь одно-единственное право. ПРАВО МЕСТИ
Для того, чтобы эта месть свершилась, было сделано очень многое.
Обвинители были по существу и судьями и палачами.
Обвиняемые считались виновными еще до суда.
Главных нацистов обвинили в преступлениях, совершенных с января 1933-го по май 1945-го – но обвинили по законам, которые были объявлены таковыми Уставом трибунала только в июле-сентябре сорок пятого; их обвинили в преступлениях, не существовавших в мировой юриспруденции до появления в вышеуказанном Уставе и, следовательно, не имевших места в 1933-1945 годах – хотя до Нюрнбергского процесса любой суд руководствовался принципом Римского права – «Nullum crimen, nulla poena sine lege», «без закона нет ни преступления, ни наказания»
Статья девятнадцатая Устава трибунала гласила: «Трибунал не должен быть связан формальностями в использовании доказательств, и может допустить любые доказательства, которые помогут ведению процесса». Тем самым «трибунал» признавал «доказательствами» любые слухи, сплетни, байки и досужие выдумки – лишь бы они ложились в общую канву обвинения и были соответствующим образом оформлены. Трибуналом не было рассмотрено НИ ОДНОГО реального немецкого документа об убийствах миллионов людей с помощью пресловутого газа «Циклон Б» – НИ ОДНОГО! Советским обвинителем Львом Смирновым трибуналу были предъявлены банка с ядом «Циклон Б» (а таких банок по опустевшим лагерям можно было в 1945 году собрать вагоны, потому что эпидемия тифа, для борьбы с переносчиками коего этот яд и предназначался, в конце войны бушевала в них в полную силу), абажур с цветочками, сделанный из человеческой кожи, и мыло, изготовленное из тел замученных узников. А для пущей достоверности даже была представлена предполагаемая формула для производства этого мыла, разработанная доктором Рудольфом Спаннером, главой института в Данциге.
Как известно, после длительного расследования прокуратура не нашла доказательств, что Данцигский институт когда-либо производил мыло из человеческих тел, а затем окончательно миф о мыле из людей был опровергнут Людвигсбургским Центральным Ведомством по расследованию преступлении нацистов. Профессор современной истории и теории Холокоста в Эморском университете Дебора Липштат (человек, никак не принадлежащий к лагерю ревизионистов) в 1981 году написала, что «нацисты никогда не использовали для производства мыла ни тела евреев, ни какие либо иные человеческие тела». И основная масса «доказательств» трибунала – из той же серии жутковатых слухов и домыслов, не имеющих ничего общего с действительностью. Учитывая, что настоящих, живых, реальных свидетелей нацистских преступлений было допрошено всего сто шестнадцать человек из сотен тысяч «выживших в Холокосте». Для обвинений в убийстве миллионов это не слишком много, вам не кажется?
Статья двадцать первая, самая «любимая» статья ревизионистов, объявляла, что «Трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет считать их доказанными» - тем самым подводя юридическую базу для признания уничтожения нацистами шести миллионов евреев произошедшим в действительности. Массовые убийства евреев в Освенциме, Треблинке, Маутхаузене, Дахау, Равенсбрюке, Бухенвальде на основании этой статьи судьями «трибунала» решено было считать «общеизвестным фактом» - и, следовательно, «трибуналу» не требовалось доказывать это обычными методами криминального расследования. Иными словами, убийство одного человека ВСЕГДА требует тщательного расследования соответствующими органами – убийство же шести миллионов никаких расследований не требует, ибо оно попросту «известно»!
А уж то, что адвокатам обвиняемых не было разрешено подвергать свидетелей обвинения перекрестному допросу, по сравнению с остальными вопиющими нарушениями – выглядит просто невинной шалостью и малозначительным пустяком.
О непреложном факте, что Нюрнбергский «трибунал» был не судом, но отмщением, говорит то известное обстоятельство, что, по свидетельству американского юриста Эрла Каррола, принимавшего участие в этом действе, шестьдесят процентов персонала прокуратуры - были немецкие евреи, которые выехали из Германии после принятия там расовых законов. Меньше десяти процентов американского персонала на Нюрнбергском процессе были рождены в США! А поскольку ключевым обвинением против руководителей Германии было обвинение в убийстве евреев – то Нюрнбергское судилище нарушало фундаментальный юридический принцип: никто не может судить непосредственно касающееся его дело. Поэтому не напрасно Марк Лаутерн, который наблюдал за работой Трибунала, писал в своей книге: «Вот все они приехали - Соломоны, Шлоссбергеры, Рабиновичи, члены прокуратуры».
Надо сказать, что довольно много юристов победившей стороны отнеслись к Нюрнбергскому судилищу с откровенной брезгливостью – уж слишком очевидным был неправовой статус этого мероприятия. Хорошо известны слова члена Верховного суда Айовы Венерштурма, после ознакомления с Уставом трибунала тут же хлопнувшим дверью и улетевшим на Родину: «Члены прокуратуры, вместо того, чтобы сформулировать и попытаться применить юридические нормы ведения процесса, занимались в основном преследованием личных амбиций и мщением. Обвиняющая сторона сделала все возможное, чтобы не допустить выполнения единогласного решения Военного Суда потребовать от Вашингтона предоставить дополнительные документы, находившиеся в распоряжении американского правительства.… обвинение не давало возможности защите собрать улики и подготовить дело, в судах не пытались выработать принцип законности, а руководствовались исключительно ненавистью к нацистам. Девяносто процентов администрации Нюрнбергского трибунала состоит из людей с предвзятым мнением, которые по политическим или расовым причинам поддерживали обвиняющую сторону… Обвиняющая сторона, очевидно, знала, кого выбирать на административные посты военного трибунала, и потому там оказалось много “американцев” чьи иммиграционные документы были очень недавними и кто либо своими действиями по службе, либо своими действиями, как переводчиков, создали атмосферу, враждебную обвиняемым… Настоящей целью Нюрнбергского процесса было показать немцам преступления их фюрера, и эта цель также явилась предлогом, под которым был создан Трибунал. Если бы я знал заранее, что будет происходит в Нюрнберге, я бы туда не поехал»
Впрочем, не только юристы подвергли сомнению правомочность этого «трибунала». Американский сенатор Тафт говорил, что сама идея проведения такого трибунала, да еще с потугами на непредвзятость, «откровенно омерзительна». Он публично утверждал: «Суд победителей над побежденными не может быть беспристрастным, вне зависимости от того, насколько он ограничен рамками справедливости. Во всем этом судилище присутствует дух мести, а месть редко бывает справедливой. Справедливость победителей — это вовсе не справедливость. Хотя средства массовой информации и придали процессам образ справедливости в декорациях зала суда, все это очень поверхностно. Реальной справедливости не может быть там, где обвинители контролируют судей, обвинение и защиту. Наша западная концепция закона основывается на идее о беспристрастности. А возможно ли это, когда судьи являются политическими противниками обвиняемых? Возможно ли это, когда людей обвиняют в совершении во время войны действий, которые союзники и сами совершали? Заслуживают ли доверия суды, если они признают огромное количество свидетельств, не подвергая свидетелей перекрестному допросу… когда так называемые показания состоят из признаний, полученных под пытками… когда свидетели защиты в случае появления в суде могут быть взяты под стражу … когда людей судят за нарушения законов, которых даже не существовало во время совершения этих действий? Повешение одиннадцати заключенных — пятно на американской истории, о котором мы будем долго сожалеть».
В этой книге я не стану подвергать сомнению обвинения трибунала относительно «шести миллионов уничтоженных нацистами евреев» – сегодня, слава Богу, в мире достаточно людей, взваливших на свои плечи тяжесть борьбы с теми «свидетельствами очевидцев» и «письменными показаниями», на основании которых был создан миф о Холокосте. Я хочу написать о другом – как мне кажется, не менее важном аспекте.
Книга …
пока еще продается
3
Zеркальщик ГУРD (27.12.2013 - 06:58) писал:
