Хочу процитировать Рауса (
полковник Эрхард Раус, командир 6-й моторизованной пехотной бригады) по поводу "рассейняйского КВ"
«На нашем участке не произошло ничего серьезного. Войска улучшили свои позиции, разведанные в направлении Шилуве и в обоих направлениях на восточном берегу Дубисы, в основном пытаясь узнать, что происходит к югу от моста. Мы столкнулись только с рассеянными вражескими подразделениями и отставшими бойцами. В ходе этих попыток мы вступали в контакт как с отдаленными подразделениями боевой группы фон Зекендорфа, так и 1-ой танковой дивизии у Лидувенай. После зачистки лесистой местности к западу от дружественного предмостного укрепления, часть нашей пехоты столкнулась с более значительными силами русской пехоты, все еще удерживающейся в двух местах на западном берегу Дубисы…
На полпути к Расейняю, наш водитель внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился… Машина… развернулась и благополучно достигла предмостного укрепления, несмотря на стрельбу танка… Это небольшой эпизод первым указал мне, что единственный маршрут снабжения нашего предмостного укрепления блокирован тяжелым КВ-1, который также сумел прервать нашу телефонную связь со штабом дивизии. Хотя вражеские намерения были еще не ясны, следовало ожидать нападение с тыла на наши позиции.
Я немедленно приказал установить вблизи плоской вершины холма… 3-ю батарею лейтенанта Венгенрота (Wengenroth) из 41-го противотанкового батальона… Лейтенант Гебхард (Gebhardt) из З-й роты 57-го саперного батальона был послан блокировать дорогу и, если это необходимо, немедленно минировать окружающую сельскую местность. Приданным нам танкам ‑ половине 65-го танкового батальона майора Шенка (Schenk), располагавшимся в лесу, было приказано быть готовым в нужный момент начать контратаку.
Проходили часы, а вражеский танк, блокируя дорогу, едва ли двигался, хотя и стрелял время от времени в направлении Расейняя. В полдень 24 июня разведчики, которых я отправил обследовать окрестности танка, доложили, что не могли обнаружить сосредоточения по соседству никаких частей Красной Армии или подвижных средств, наводящих на мысль о грозящей атаке. Офицер, командовавший этим отрядом, предположил, что подразделение, которому принадлежит одинокий танк, вероятно, сражается с боевой группой фон Зекендорфа.
Хотя, казалось, нет опасности немедленной атаки, следовало сразу принять меры, чтобы уничтожить докучливый танк или, по крайней мере, прогнать его. Его стрельба подожгла 12 грузовиков, следовавших к нам из Расейняя с необходимейшими запасами. Невозможно было эвакуировать солдат, раненых в бою за предмостное укрепление. В результате несколько тяжелейших раненых умерли…. Все попытки объехать танк оказывались бесполезными: грузовики или вязли в болотной грязи, или, избирая более далекий окольный путь, натыкались на рассеянные русские части, оставшиеся в лесах незамеченными.
Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота, недавно снабженной новыми противотанковыми пушками, пробраться через лес, приблизиться к танку и уничтожить его. Командир батареи и его бравые солдаты просияли от радости при такой почетной задаче и отправились в лес полные уверенности, что быстро с ней справятся.
С командного пункта на вершине холма мы наблюдали, как они быстро скользили по лесу от лощины к лощине. Десятки солдат карабкались на крыши, забирались на вершины деревьев или усаживались на ветвях, увлеченно ожидая, чем кончится это рискованное предприятие. Все видели, как пушки приблизились на расстояние менее 1000 метров от танка. Он спокойно стоял посреди дороги, казалось, не замечая приближающуюся угрозу. Вторая пушка, которая какое-то время находилась вне поля зрения, вдруг появилась перед танком из ближайшей лощины и заняла рядом с ней хорошо замаскированную огневую позицию. В последующие полчаса оставшиеся два орудия было вручную передвинуты в схожие позиции.
Пока мы с гребня холма следили за танком, кто-то предположил, что он, возможно, поврежден и покинут экипажем, так как иначе трудно было объяснить, почему он неподвижно стоит посреди дороги, образуя прекрасную цель… Внезапно сверкнул первый выстрел одной из противотанковых пушек. В мгновение ока бронебойный снаряд преодолел 600 метров. Яркий огонь, казалось, сопровождался звуком сильного взрыва. Прямое попадание! Последовали второй и затем третий удары.
Офицеры и солдаты, подобно зрителям на стадионе, приветствовали криками состязающихся в стрельбе. "Удар! Браво! С танком покончено!" Он не двигался, пока в него не попало, по крайней мере, восемь снарядов. Затем его башня повернулась, внимательно выбрала цель, и несколькими 80 мм снарядами методично заставила замолчать нашу противотанковую батарею. Два из наших 50 мм орудий были разнесены в клочья, два оставшихся серьезно повреждены. Батарея замерла. Лейтенанту Венгенроту пришлось отвести остатки персонала в безопасное укрытие, чтобы избежать дальнейших потерь. Только с наступлением темноты он смог вызволить оставшиеся пушки. Неповрежденной русский танк все еще командовал дорогой, гибельно срывая нашу операцию. Глубоко подавленный лейтенант Венгенрот со своими солдатами возвратился к предмостному укреплению. Его новейшее оружие, в котором он был так уверен, оказалось совершенно бессильным против чудовищного танка. Общее чувство разочарования охватило всю боевую группу»
«Стало ясно, что из орудий, которыми мы располагали, только 88 мм зенитка с ее тяжелым бронебойным снарядом, способна разрушить бегемота. После полудня одно 88 мм орудие было изъято из боев у Расейняя и предусмотрительно продвинуто южнее. КВ-1 все еще стоял, развернувшись в северном направлении, откуда ранее был атакован. Длинноствольная зенитка приблизилась к танку примерно на расстояние 2 000 метров, с которого можно было гарантировать удовлетворительные результаты. К сожалению, некоторые сожженные грузовики и прежние жертвы танка, все еще лежали на дороге, затрудняя обзор прислуге орудия. В то же время их дымящиеся остовы обеспечивали маскировку, и зенитка могла быть выведена ближе к цели. Прикрытое многочисленными ветвями деревьев, закрепленными на нем снаружи, орудие было осторожно выдвинуто вперед вручную, чтобы не насторожить неподвижный танк. Наконец, зенитчики достигли опушки леса, откуда обеспечивалась лучшая видимость для обстрела. Расстояние до танка уменьшилось до 800 метров. Первый выстрел, как мы думали, будет прямым попаданием, и, наверняка, прикончит танк. Прислуга начала готовить орудие к стрельбе.
Хотя после столкновения с батареей танк не двинулся с места, его экипаж был настороже, а командир имел крепкие нервы. Он следил за приближением пушки, не препятствуя ему, так как пока зенитка находилась в движении, она была не опасна. Чем ближе она подходила, тем больше шансов было ее уничтожить. Критический момент для обеих сторон в этом поединке наступил, когда зенитчики начали завершающие приготовления к стрельбе. Немедленная реакция экипажа танка стала обязательной. Пока стрелки в сильнейшем нервном напряжении торопливо готовили орудие, танк развернул башню и открыл огонь первым. Каждый выстрел поражал цель. Тяжело поврежденная зенитка было отброшена в канаву, где ее пришлось бросить. Среди зенитчиков также были жертвы, причем огонь танкового пулемета не давал вытащить ни зенитку, ни трупы
Неудача второй попытки, на которую возлагались такие надежды, была плохой новостью. С потерей 88 мм орудия был утрачен и оптимизм войск. Солдаты уныло провели день, потребляя консервы, так как к нам не могли поставляться никакие припасы.
Однако, причина для более серьезного беспокойства, была, по крайней мере временно, устранена. Атака русских на Расейняй была к этому времени отражена боевой группой фон Зекендорфа, который успешно отстоял высоту 106. Таким образом, была предотвращена опасность, что большая часть советской 2-й танковой дивизии может, окружая нас, зайти в тыл. Оставался только меньший, но очень раздражающий факт ‑ необходимости изгнать танк-чудовище с нашего пути снабжения
Третье решение наших саперов было – взорвать танк ночью с 24 на 25 июня. В своем кругу они радовались, что зенитчики были не в состоянии его уничтожить, это давало шанс отодвинуть товарищей на задний план. Когда Лейтенант Гебхардт вызвал двенадцать добровольцев поднять руки, их подняли все 120 человек. Чтобы никого не обидеть, взяли каждого десятого… Лейтенант Гебхардт выступил во главе этой самонадеянной колонны только после наступления темноты. Путь пролегал на восток мимо высоты 123 по малоиспользуемой песчаной дороге к выступающим полосам леса, среди которых располагался танк... Избегая любого шума, который мог бы их обнаружить, босые разведчики подползли к краю дороги и осмотрели танк с ближайших сторон, чтобы выбрать лучший путь подхода. Русский гигант спокойно стоял на том же месте, его башня была закрыта. Полное спокойствие царствовало далеко вокруг, лишь изредка прерываемое сполохами молний разразившейся неподалеку грозы. Время от времени случайные неприятельские снаряды со свистом проносились к развилке дорог севернее Расейняя… Приблизительно к полуночи беспокоящий огонь обеих сторон полностью прекратился. Внезапно, треск и щелканье послышались в лесу с противоположной стороны дороги. Призрачные фигуры, перешептываясь, двинулись к танку. Последовал легкий стук по башне, люк приоткрылся, и что-то быстро передали внутрь. Судя по мягкости удара при опускании, должно быть, это были свертки с едой. Разведчики немедленно известили обо всем лейтенанта Гебхардта. Его осаждали вопросами, которые произносились шепотом: "Мы атакуем их и возьмем в плен? Кажется, они гражданские лица" Искушение было велико, и, вероятно, легко осуществимо. Но экипаж танка, очевидно, проснулся бы, и такое нападение встревожило бы его, рискуя сорвать всю операцию. Опечаленный лейтенант Гебхардт решил не рисковать. Из-за этого непредвиденного эпизода, потребовалось ждать еще час, пока пришельцы удалились. Тем временем, танк и его окрестности были обследованы еще более тщательно. В 1.00 начали работать саперы, поскольку танкисты спали, не представляя, что происходит. После того, как к гусенице и бортовой броне танка было прикреплена взрывчатка, патруль отступил и поджег запал. Секунды спустя громкий взрыв рассек ночной воздух. Задание было выполнено, казалось, с решающим успехом. Не успело стихнуть эхо взрыва, как застрочил пулемет танка. Его очереди многократно прочесывали окрестности, но сам танк не двигался. По-видимому, его гусеница была разрушена. Впрочем, пока пулемет беспорядочно стрелял во всех направлениях, никакое прямое обследование не было возможно. Весьма подавленные лейтенант Гебхардт и его патруль возвратились к предмостному укреплению, не слишком уверенные в достигнутом успехе. Следовало также сообщить о пропаже одного человека. Попытки найти его в темноте были бы бесполезными. Незадолго до рассвета второй, более слабый взрыв послышался со стороны танка, но никто не мог его объяснить. Пулемет танка вновь в течение нескольких минут обстреливал окрестности. Потом все снова стихло…
Наступал новый день. Солнце поднялось еще не слишком высоко, когда босой солдат, неся ботинки через плечо, прошел мимо командного пункта бригады. Ему явно не повезло, что я, командир отряда, первым заметил его и резко окликнул. Поскольку странник озабоченно стоял передо мной, я строго потребовал объяснить его утреннюю прогулку в таком странном виде... На что молодой сапер, в соответствии с распорядком, подал мне краткий рапорт: «Я был наблюдателем и лежал в канаве рядом с русским танком. Когда все было готово, я и командир роты подложили к гусенице танка взрывчатку, которая была вдвое сильнее рекомендованной в инструкции. Я отполз в канаву, и поджег запал. Так как она была достаточно глубокой, чтобы защитить от осколков, я ожидал там результат взрыва. После взрыва танк многократно обстреливал опушку леса и канавы, так что прошло более часа, пока все успокоилось. Я тогда подполз к танку и обследовал его гусеницу в месте взрыва. Лишь половина ее ширины была разрушена. Я не смог найти никаких других повреждений. Когда я возвратился к сборному пункту, патруль уже отбыл. Ища там свои ботинки, я обнаружил оставленную взрывчатку. Я взял ее, возвратился к танку, босым вскарабкался на него и прикрепил взрывчатку к дулу орудия в надежде, по крайней мере, повредить его. Взрывчатки было мало, чтобы нанести больший ущерб. Я сполз под танк и взорвал взрывчатку. После этого взрыва танк немедленно обстрелял опушку леса и канаву. Стрельба не прекращалась до рассвета, и только тогда я смог выползти из-под танка. Осмотрев результат взрыва, я увидел, к моему сожалению, что взрывчатка, которую я нашел, была слишком мала. Ствол орудия был лишь слегка поврежден. Вернувшись на сборный пункт, я попробовал надеть ботинки, но обнаружил, что они слишком малы и не принадлежат мне. Один из моих товарищей, должно быть, одел по ошибке мои ботинки. Именно поэтому я возвратился босиком и так поздно».
Боеспособность гарнизона предмостного укрепления подверглась бы серьезной опасности, если бы дорога оставалась заблокированной. К тому же дивизия была бы не в состоянии выполнять свою боевую задачу. Поэтому в качестве последнего возможного средства я решил осуществить план, могущий повлечь потерю людей, танков и другого оружия в масштабах, которые не могли быть точно предсказаны… Чтобы свести наши потери к минимуму, мы планировали отвлечь внимание русского КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и использовать другую 88 мм зенитку для уничтожения чудовища. Окрестности танка хорошо подходили для этой цели, позволяя приблизиться к нему и обеспечивая позицию для наблюдения с высокого лесного холма к востоку от дороги. Так как лес был редким и низким, наш подвижный танк PzKw38ts мог быстро перемещаться по мелколесью во всех направлениях. Скоро прибыл 65 танковый батальон и начал обстреливать танк КВ-1 с трех сторон. Его экипаж явно занервничал. Башня качалась туда-сюда, чтобы попасть в противные мелкие немецкие танки, когда они, стреляя в КВ-1, проскальзывали сквозь узкие прогалины в лесу. Но русские всегда опаздывали: едва немецкий танк показывался, как сразу исчезал. Толстая броня танка КВ-1, напоминавшая слоновую кожу, позволяла экипажу не обращать внимания на наши снаряды, но экипаж стремился уничтожить докучливых мучителей, не оставляя дорогу незащищенной. К счастью для нас, в пылу боя члены русского экипажа упустили из вида безопасность тыла, откуда надвигалось угроза. Зенитка уже заняла позицию позади той, которая было накануне подбита и сброшена в канаву. Мощный ствол нацелился в танк, и вдали прогремел первый выстрел. Раненный КВ-1 все еще пробовал развернуть башню в тыл, но зенитчики успели до того дать еще два выстрела. Башня перестала вращаться, но танк не был объят пламенем, как мы уверенно ожидали. И хотя он больше не реагировало на наш огонь, казалось, после почти двух дней борьбы, было еще слишком рано верить в успех. Зенитка послала еще четыре бронебойных снаряда в танк. Его орудие, которое было поражено семь или восемь раз, теперь поднялось вверх, а сам танк неподвижно стоял на дороге, будто даже теперь не бросая ее блокаду. Очевидцы этого захватывающего поединка горели желанием определить эффект их стрельбы. Велико было их удивление, когда они обнаружили, что только два выстрела нашей 88 мм зенитки пробили его броню, а пять остальных лишь оставили глубокие вмятины. Далее мы обнаружили восемь синих пятен, сделанных новыми противотанковыми 50 мм орудиями. Успех саперного патруля состоял в повреждении гусеницы и небольшой вмятине на дуле пушки. От огня 37 мм пушек нашего PzKw38ts не было никаких следов.
Подгоняемые любопытством маленькие "Давиды", карабкались на павшего "Голиафа", тщетно пытаясь открыть люк башни. Тянули, толкали, стучали, все безуспешно. Внезапно дуло пушки снова начало двигаться, и наши солдаты в изумлении рассыпались. Саперы тотчас схватили гранаты и вбросили в пробоины от выстрелов в нижней части башни. Прозвучал глухой взрыв, и крышка люка распахнулась. Внутри танка лежали тела отважных танкистов, которые, видимо, прежде только упали в обморок. Глубоко тронутые их героизмом, мы похоронили мертвых со всеми почестями. »
1
P__G (27.09.2010 - 11:47) писал:
А она есть?
